нельзя заходить в пустые чужие комнаты. нельзя открывать в них двери и впускать лучи мира внешнего. нельзя врываться туда, даже если там кто-то есть. если этот кто-то и есть хозяин комнаты и он вам нужен, как воздух - не врывайтесь. стучите, ломайте пальцы о косяки, но не входите без разрешения.

ты не помнил себя от гнева. эмоции заменили кровь и ударили в голову свежей мочой так, что на попытки собрать себя снова не осталось никаких сил. ты просто пытался втиснуться в растоптанные кеды прежде, чем твоё тело покинет дом, оставляя женщину в гордом непонимании происходящего. женщина, волосы которой разметались в темном танце черноты по белым подушкам, а щеки горели обжигающим пламенем, все еще смотрела на помятую простынь, где только что лежало длинное тело с выпирающими ребрами. но это тело всегда так внезапно исчезает, что остается лишь гипнотизировать воздух, который нарушен его резким движением.

один телефонный звонок может изменить всё.

твои дела должны оставаться твоими. ты никакого не желаешь пускать в запертую комнату своей жизни, ты жаждешь лишь быть запертым и выходить лишь по собственному желанию, врываясь в чужие комнаты, руша жизнь и выбивая из людей все соки. говорят, твое бледное лицо и всепроникающий похотливый взгляд убивают без слов, а твои руки? ру-ки. такие худые и, казалось бы, совершенно бессильные. как они могут избивать людей до полусмерти, когда все соки чужого стекают по твоим локтям противными костлявыми дорожками. ярость, в сущности,- прекрасное чувство. ты чувствуешь невероятный прилив сил и уверенности. в таком состоянии тебе чужды и боль, и страх, и жалость. единственный минус этого состояния в том, что не все люди способны его контролировать или хотя бы направлять, потому что, если не обуздать эту силу, можно и себе, и близким людям навредить. тебе не плевать ли? но умение контролировать ярость приходит постепенно, суть контроля заключается в умении вовремя остановиться. так получается, что тебе постоянно приходится драться, и чтобы не быть битым необходимо уметь входить в состояние ярости и контролировать его, так как в таком состоянии обостряются все чувства и инстинкты, активизируется генетическая память - это делает вас в сотни раз сильнее. находясь в порыве ярости даже тихоня в обыденной жизни может без труда и жалости сломать кости какому-нибудь огромному волкодаву, имеющему глупость встать на пути. это, безусловно, упоительное состояние, тягаться с которым может только счастье.

боевое безумие вызывает восхищение.

дикость делает тебя неотразимым. ты любуешься собой в отражении глаз, залитыми кровью по твоей же дикости, по твоей распутности, потому что ты просто снова-заново кого-то избил. тебя переполняет. это как рев реактивного самолета перед взлетом - быстро нарастает злость и кровь закипает. дикий, хищнический взгляд, сгорбленная осанка, как у тигра перед прыжком. резкие, быстрые движения, хриплое дыхание и тяжелый стук сердца, который ты чувствуешь каждой веной своего тела. злая улыбка и злые глаза, нет боли и нет чувств, только есть действие.

и только тонкий напуганный голос со стороны способен остановить тигра от следующей попытки вцепиться в глотку.

липкие от крови губы чуть кривляться в ухмылке, когда новая жертва начинает идти назад, рассыпаясь по частицам, не способная собрать себя снова.
- смотри, - шепчешь ты телу под тобой, - супермен пришел. тебя спасать, как думаешь?

резкий скачок в сторону подобен прыжку. расстояние резко сокращается. ты равнодушно отворачиваешься, почти догоняя парня, небрежно вытираешь губы чистым участком запястья. плюнуть в сторону сгусток крови, и пальцами левой руки уже запутаться в волосах чужака.

- привет, сладкий, - без эмоций, сухо, пусто и страшно.

твоя машина резко распахивает двери, пряча чужака в своих недрах. ты знаешь, что он не успеет убежать, пока ты перекатишься через копот, чтобы занять законное место. один поворот ключа - намек для железного зверя. ладони скользят по рулю слишком резко - кровь помогает этому. твои глаза не возращаются к постороннему объекту в машине. двери заблокировали пути побега. а земля медленно поползла назад.

привет-привет.

человеку, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь, нужна на самом деле не полная сытость, а скорее полуголодное состояние. тех, у кого есть все и которым стремиться больше не к чему, непременно ждет переедание и апатия. лечение здесь выглядит еще проще, чем в случае, когда человек устал желать: сытому стоит просто поголодать.

твоё чувство голода доводило до бешенства.
вот только жаждал ты крови, а не каких-то вершин.
тлен.

в висках стучало, но глаза упрямо смотрели вдаль. лицо не излучало ничего. ярость прошла, ушла без прощаний, оставив лишь полумертвое равнодушие со скользящими по рулю кровавыми пальцами. не тревожило сейчас ничего, даже о постороннем можно было смело забыть, но тот источал запах. запах, которого ты не знал, не помнил; а значит, что каждый раз втягивая через ноздри воздух, ты вспоминал, что ты не один.

- почему? - изумленно и фальшиво округлить глаза, но уже через секунду вернуть равнодушие:
- хотел. но он мне еще денег должен, поэтому еще пару дней может жить.

жить. жить, когда ты валяешься в самом грязном районе города. жизнь, когда у тебя проломлен череп и поломаны ребра. жить, когда тебе вряд ли вызовут скорую. жить, когда тебя могут просто дожрать крысы, которые спешили на ужин в помойку, но нашли мясо посвежее. жить, что же еще делать в такой ситуации?

- странно, что тебя не отпиздили.
факт. потому что твои глаза уже оценили эту рожу в зеркале заднего вида. парень был молод, напуган и симпатичен. а еще он был милый, что делало его просто мишенью для всех местных жителей, которые любили развлекаться не только чморя и избивая, но и делая более непристойные вещи. грушей для битья ты был, а вот предметом для круговых обрядов - не успел. слишком рано из тебя вылезли иголки и потек яд, распугивая запахом тех, кто только собирался подойти, а остальных и вовсе сжирая. а вот у этого неведомого пассажира явно не было этой брони. его эмоция - страх. он пахнет страхом. ты чувствуешь через ноздри этот сладко-горький запах страха. он боится тебя - это ласкает твоё самолюбие.

- телефон. - хриплый голос снова режет тишину, а ладонь запрокидывается на уровне уха.
конечно, самый простой для тебя способ сейчас - остановить машину, зайти за угол и просто избить парня, выбивая от него клятвенные обещания о том, что тот непременно забудет всё, что видел, что он никому не скажет и даже вовсе вычеркнет этот день из памяти. и он правда забудет. страх будет сковывать его не меньше болевых спазмов. от вида собственной крови такие мальчики даже теряют сознание.

когда-то и ты был таким.
когда?  в прошлой жизни, видимо.

Отредактировано Bjørn Winther (2015-10-04 15:49:47)

тебя раздражают немытые окна, неряшливая одежда и запах изо рта. тебя раздражает толпа людей, мелочь и жмущие ботинки. тебя раздражает шум, чужая музыка, чужие недостатки. тебя раздражает, когда люди не слышат тебя, думая, что это сойдет им с рук.
или с лица.

парень на заднем сидении не сразу увидел, как ледяными ножами пронзили его глотку твои голубые глаза. небесный цвет сменился на лёд, челюсти свои сжались, оголяя и без этого острые скулы. голос парня дрожал и прыгал, но больше твоё самолюбие этим не грелось. в машине в миг стало холодно. чертовски холодно. руки соскользнули по уже порядком засохшей крови, машина дернулась и, наехав колесом на бордюр, выплюнула вас вперед. один толчок руками от руля - ты уже перегнулся между сидениями, протискивая свое костлявое тело дальше, цепляясь парню за грудки и толкая его в дверь. потасовка в машине переходила границу - температура резко поползла вверх, заставляя снова кипеть ярость в жилах и растекаться вязким кленовым сиропом.

пошел вон.

незримые движения длинных пальцев выталкивают на улицу незванного гостя, швыряют его на асфальт, бросают телефон следом. всё? конец? не надейтесь. сильные жилистые руки помогают найти опору в мягких сидениях, перекат на бедре и ты уже на улице - глоток воздуха вскрывает череп и возвращает сознание, но не чешет руки. руки чешет воротник мальца, который снова поднят за грудки и послан вслед захлопывающейся двери - раз, два, три - удары легкого тела отдают глухим стоном. тебе мало. тебя не поняли. и даже если испуганные глаза сейчас закатятся, а сердце остановится, выпрыгнет и убежит нахрен из страны, оставляя этого мальца гнить на этой вонючей улице - тебе мало.

ты просто животное.

цепляешься правой рукой прямо в горло, запрокидывая голову юношу, заглядывая ему прямо в глаза.
- эй, ты! прекратите! - противный писк перемешан с басом. резкий поворот головы, оценивающий взгляд - этот усатый мужик явно забыл, куда шел, но остановился он не по делу.

- в чем дело, отец? мой братец чуть не накурился какой-то хуйни со своими отморозками, а я должен целовать его в жопу?
верно, не должен. мужик дергает плечами - не знает, что и сказать на такую версию событий, это совсем не по его сценарию. вскинуть руки и уйти прочь, бормоча, что все верно, наверно, верно - и тело исчезает.

- ты - выдыхаешь ты прямо в лицо. совсем близко, чтобы видеть страх в глазах мальчика, который и так изрядно тобою напуган, но ты не можешь остановиться, как бешенная псина, ты только втыкаешь свои костлявые пальцы в глотку, чувствуя, как кровь пульсирует в артерии, как почти ломает ребра сердце - тебе все равно мало. - тебе больше всех надо? сдашь меня? сдашь?

усмешка ровняет тебя с ангелом, но кровь мешает этому и превращает в обычного черта. дитя ночи, когда же ты уже успокоишься? длинные пальцы свободной руки блуждают по скуле мальчика, а ты с улыбкой и какой-то игровой лаской шепчешь ему прям в глаза:
- ты еще не натрахался вдоволь, чтобы сдохнуть вот так.

и весь мир сосредоточен лишь в одном вопросе:
- сдашь меня?

когда на твоих губах засыхает кровь, то ты волей неволей ее слизываешь. размазываешь по губам шершавым языком. сглатываешь вместе с подступившими слюнями. когда на твоих губах засыхает твоя кровь, ты звереешь, тебе обидно, что ты пропустил удар в лицо, что тебя не только ударили, а унизили. ничего нет более унизительного, чем получать по лицу. бейте между ног, под дых, по почкам, но если вы ударите по лицу - вы унизите человека сразу. в один момент.

но.

когда на твоих губах засыхает не твоя кровь, в тебе расправляет свои острые крылья дикая птица, которая начинает биться в истерике. она бьется, ломая прутья своей клетки, коей является твоя грудь. она разрывает твоё сердце и швыряет его с бешеной дурью. сердце врезается в ребра, лопается, умирает - нет чувств. глаза меняют свой цвет, темнеют, кровь застывает, ведь сердца нет, пальцы холодеют, а ты просто тело с каменеющими мышцами и белеющими костяшками. и ты цепляешься в горло первого случайного свидетеля, бьешь его всем телом о свою машину, заставляешь его хрипеть, шептать и просто неосознанно защищаться. и он поддается инстинктам. наверно, впервые в жизни.

нерешительные ладони упираются в твои плечи вместе с криком, который вдруг бьет тебя по лицу. ты делаешь два шага назад. ты позволяешь прийти в себя. ты позволяешь привыкнуть к тому состоянию, до которого ты довел парня. ты позволяешь - уже некий прогресс человечности в тебе. поставь себе плюсик в карму, а затем благополучно про это забудь. не стоит гордиться и расправлять плечи из-за добра, нужно гордиться лишь тем, чем ты живешь лет с восьми - желчью. твои победы - это проблемы, боль, унижения, трагедии, которые ты приносишь в жизни других людей. тебя это не огорчает. нет. это греет твое самолюбие, гладит его, как прекрасного и пушистого кота, что готов не только мурчать, но и вцепиться в лицо.

ты смотришь внимательно, как меняется парень. как загораются и гаснут, затем снова зажигаются его глаза. как тяжело вздымается его грудь. как расширяются его зрачки. ты наблюдаешь. зверь перед прыжком, но хочешь ли ты прыгнуть? нет, не хочешь.
человечность заканчивается и ты ломаешься смехом. нет, даже не смехом. насмешка переходит в истерику, хохот ломает ребра, от этого декаданса дрожит весь мир, но ты не собираешься останавливать истерику.
но она заканчивается так же резко, как и началась.

тишина закладывает уши.
расстояние сокращается шагами.

- что отпустить? - риторические и глупые вопросы. сколько раз говорить котам, что грешно играть с едой? - я тебя не держу. я ничего не держу. никого не держу. все желающие уже вышли вон, но ты почему-то стоишь до сих пор передо мной, а не сверкаешь задницей, унося прочь свое тело. я не держу тебя уже минуту, а ты не воспользовался даже этим. почему бы тебе не дать мне по роже? хочешь, я подставлю тебе любую сторону? можешь дать мне по яйцам, как баба. gör vad du vill [швед. - делай, что хочешь], - тихо и равнодушно забрать руки над белым своим затылком, а затем ухмыльнуться.

- сядь в машину и расскажи мне, кто ты такой.

несколько шагов и твои пальцы уже скользят по холоду железа, а твоя костлявая задница устраивается на водительском сидении, с которого ты вылез своим нетрадиционным способом. равнодушие и тишина закладывает тебе уши. ты просто ждешь. сейчас парень сам должен решить, как ситуация будет продолжена и только он сейчас делает выбор: бежать от хищника со всех ног или попробовать его приручить?

невозможно погладить голодного тигра.
он откусит не только руку, но и выпотрошит все кишки.

уникальная идентичность; то, чем человек отличается от всех остальных.
личное пространство нужно для сохранения индивидуальности. между прочим, во всех социальных антиутопиях – что у оруэлла в «1984», что у замятина в «мы», что у каксли в «о дивный новый мир» люди полностью лишены личного пространства и, тем самым – личности.

таким пространством была для тебя машина.
неким вакуумом от всего бесредела, что творился кругом. или от спокойствия и счастья. не желал ты пускать никакие эмоции, которые были тебе чужды, никого ты не грел, никого не жалел. лишь изредка пользовался. что могло тебя заставить посадить в машину, в свой мир, в свою стихию пацана, который тебе не то, чтобы не ровня, а просто больше, чем даже противоположность?
но его стихийные перепадки тебе нравились.

а ты не любил ничего объяснять.

- ты такая истеричка, - легкая ухмылка оголяет твои зубы, а стекло со стороны пассажирского уже опустилось. - знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты встретил кого-то вроде меня, но в более худшем настроении. тебе повезло: бонусная программа от меня в самом пике, а ты - счастливчик.

игра слов. эмоций и движений. зачем все это обрушать на парня, которого видишь минут пятнадцать и просто кичишься перед ним. когда он и так без всякого боя готов признать, что ты крут. нет, не так. искрение люди цепляют даже тебя. ты странный. это просто факт. и сейчас, когда ты успокоился, оперся на локти, чтобы видеть парня и его кудрявую челку, вспоминая, как его руки вполне уверенно оттолкнули - ты чувствуешь в нем бойца. еле живого, но бойца. тебе очень хочется ему помочь, разбудить его еще больше. наверно, это один из пары неплохих намерений в твоей жизни. голос совсем обмяг, и только засохшие кровавые пятна напоминают о том, что драка была, были и пот, и кровь, и слезы.

но сейчас не об этом.

- тебя отымеют во все щели вон те ребятки, - палец указывает на ловко вышедших из-за угла грязных обормотов, - поэтому кидай кости, я отвезу тебя домой. не трону тебя и пальцем.

слова распадаются, как незавязанные бусы.

- единственное мое положительное качество - я отвечаю за свои слова. садись, этот район не для таких  раскрасневшихся щек. можешь считать это подарком за смелость, парень.